(no subject)

всё было так просто - судьба революций, обросший боец и тачанка его и дикие рожицы ангелов русых и с розой ветров разговор. и пел португалец, играя гвоздикой, у жизни тугая была тетива, и песня весенних проталин возницей впрягалась в летящий трамвай, в эпоху, чей ход взбаламучен, как краски, и мужество красных бойцов, и дебри идеи дремучей и ласковей, чем ужас лесов. и в огненных барах сходясь на том свете, сдавали поэт и бомбист помятые карты, и, можно, я с вами? поверьте, я буду хороший товарищ, ебись гнедым жеребцом всё, что гложет затылок, а нам будет солнце в вечерней воде. и перенесёмся по кромке за дымку. резонней и проще - лететь. товарищ, вперёд! революция, здравствуй! и броскость двадцатых годов по тучам ракетой, берёзкой и разве - напрасно? и ты не готов? да ладно! ты разве не всю ещё выпил, как пламя дешёвую кровь вернувшихся к нам из вселенских каникул рекламой ветров младенцев святых, подлежащих призыву под дых мировому добру? воды ключевой, а снаружи - бензину. пусти нас! не трусь! не бойся, товарищ. я друга с любимой на вахте безумцев нашёл. и тамбур завален стихами и дымом. нас звали. и всё хорошо. и не говори "ничего не понятно" и не говори "не пойму". везде всё горит, нет ни сна ни обратно. везде всё горит. почему?

преждевременный рождественский стишок

мэтью, джонни, люк и марк
написали книжку.
хорошо, когда зима
за оконной нишей.

страшно - дышишь на ладонь,
а она пробита.
а ещё - приходишь в дом,
а уже - обитель.

зимних песенок уют
за оконной нишей
в час, когда за кровь твою
будущее снится.