letrym: (Default)
я случившейся историей
выхожу из дома.
перекрёстки пахнут помидорами
или штормом.

чем-то нужным, во всяком случае.
звонкие подошвы.
улицы важное откуда-то слушают
и я тоже.

они как ленточки на бескозырках будут трепаться по небу,
я удержусь и поглазею на звёзды.
здорово мечтать о доме, когда в кармане билет
и знать, что впредь всё будет серьёзней.

ещё серьёзней! ещё настойчивей
пахнет помидорными веточками издалека.
это хорошая история,
хоть и про дурака.

греют светофоры,
не забывает ветер,
происходят истории
про всё на свете.

и врываются запахи, и мы бываем, и мы проходим,
и мы идём просто так и домой,
и выходим из дома, как погода,
одетые по себе, особенно весной.
letrym: (revolution)
чёт я совсем запутался с числами и когда у нас что, но всех с днём Парижской Комунны и этого выпивохи зелёного.

оно конечно обидно, тупо и больно, что пиво попить все рады, а коммунаров, которые за них дохли хуй кто вспомнит. но ирландская культура не виновата.
letrym: (gluehwein)
мир, пахнущий родными городами,
распахнутый случайно и не зря!
я покажу тебя своим, не улетай же!
шагнёшь и вспыхнешь легче трав.

и пылкий друг, так здорово, что нужный,
что я могу таким же славным быть,
что встретимся и будем как два юнги
смотреть куда-нибудь и плыть.

бойцы, за песней вставшие до света
в строю идущие в строке.
какой он вкусный, наш обыкновенный
зелёный чай в походном котелке.

автобусы, гуляющие с ветром,
шагать из них в родные города.
как разговор подхваченная крыша,
летим же, да?

и девушка, бегущая по пляжу
туда, где с нами можно как теперь
лежать и говорить в надёжной связке.
блокнот, дорога и постель.

когда идёшь курить на холодильник,
то с пеплом в форточку такой привет летит,
что ветер в стёкла бьётся, как будильник
к друзьям, которые хрен знает где.

дышать вкуснее джарума и чая,
когда с тобой друзья и города.
в любвях, картинках и пивных бутылках,
такие здешние всегда.

выходишь - а навстречу этот ветер,
простой работник почты мировой.
летит, такой ответственный и вечный,
напоминает, кто где есть живой.

куда идти в горячий день по шпалам?
вдвоём, за руки, в мире, где все здесь,
вдвоём за руки, улыбаясь ало,
по шпалам, успевающим везде!
letrym: (weather)
тепло и хмуро скажет март
какой он для меня.
и, как колумб на острова,
котовский на коня,
я из подъезда, милый март!

как светятся глаза.
упругий ветер может нас
к скамейке примотать.

сидим, глядим, ну, расскажи,
как буря донесла,
где чище снег, где лучше жить,
где мы нужны не зря?

а здорово, что настоял
на встрече, тёплый ты.
я побежал, где всё растаяло,
щас закричат коты,
и я приду, и буду март,
хоть чёрточкой как ты!
спасибо, мур. какой ты! мяр,
какой же тёплый мир!

и как оно - идти сейчас
в весну и в свой дозор,
как руки резать.
милый март, привет и всё.

и вот не ветер нифига,
так крепко примотал.
сейчас разлепимся, ага, и от винта?

тепло и хмуро помнит март,
что я такой же март.
спасибо, мир.
ну ладно,мур.
тебе на вахту, мяр!
letrym: (tomorrow)
снежинки решили не таять, а жить на ладони.
я их познакомил с блокнотом, котом и чашкой.
хотел им представить шпагу, пока не сдался,
но, оказалось, они знакомы с этой сосулькой.

они меня взяли с собой летать и пушистить.
я глянул сверху на город, подумал "клёво"
а стенки решили растаять, и крыши тоже
и все побежали ручьями вперёд за нами.

и мы оказались где-то, где было лето,
и каждый нашёл сколькинибудьногого друга.
и кто-то остался в доме с железной печкой
чтобы поить тех, кто ходит послушать сказки.

а мы понесли кораблики дальше к морю.
мы станем пушистым снегом, душистым чаем.
весенней канавкой линия жизни мира,
и мы, не тая, живём на ней и летаем.

пушистое небо, как в книжке звонкая шпага.
на линии жизни жизни тепло и ветер.
мы впутаем ветер в свои дела и причёски.
и если обнимемся, никогда не растаем.
letrym: (lirkey tio)
вы мне камент
я вам 5 ваших интересов
вы миру чего хотели бы в подарок в связи с ними

у меня от  [livejournal.com profile] taig_vagrant

деревянности -  билет до какого-нибудь городка, где их много. коробок русских спичек.
альтерофизика - учебник Флауэрса, если конечно этот лентяй написал когда-нибудь учебник и специальные очки, чтобы видеть нужное. это типа наука такая про всякое.
вдвоём на всех балкончиках - плед большущий и много чая.
звёзды - телескоп вестимо. ну можно книжку толстую-претолстую. или наоборот тонкую, чтобы скручивать и смотреть.
каждой дриаде по бесёнку - а у бесёнка есть всё что надо.

упд от [livejournal.com profile] silvertvar 
вишня у сарая - блок джарума. потому что это определённая вишня у определённого сарая и там полагается курить джарум на крыше под синим-синим небом. 
все улыбки Брехта - тебя, чтоб зачитывать и донимать пространными рассуждениями про то, какой он мудрый и клёвый. дисциплины, чтобы подучить немецкий и не тыкаться в словарь через каждые полтора слова. хотя переводы тоже рулят как правило.
квадратные от сказок глаза - автоматический расквадративатель глаз очень пригодился бы. и не только для сказаок.
меташизика - ещё книжек про науку, и читать в пущино до рассвета, а на рассвете соловьёв слушать.
романтика Гражданской - будёновку!!! как в детстве была. и на тая будёновку - это в основном к следущему пункту.
яой =Р - времени. чтобы смотреть-непересмотреть.

ещё упд от [livejournal.com profile] devo4kasimenem, с повторениями, но это ничё..

меташизика - много инфы про Джона Донна и чтоб он почаще бывал в баре
все улыбки Брехта - посмотреть матушку кураж и её детей в летнем театре
каждой дриаде по бесёнку - книжек, читанных в детстве, чтобы бесёнка грузить
вездешние хорошие все - кабинку нуль-т, сапоги-скороходы, ковёр-самолёт, умение телепортироваться, и передавать с атмосферными явлениями всё, что хочется 
математик Хайям - научиться мыслить научно и непосредственно. не терять строгую научность как бы не заносило, но и не переставать заноситься.
фонарщик Лири - научиться зажигать фонари и заражать этим. кста, стихотворение стивенсона, из которого, надо бы в инфу или просто так повесить

продолжаем апдейтить от [livejournal.com profile] darth_kiku[livejournal.com profile] snusmumrika и [livejournal.com profile] vetai 

влюбленные художники - таю времени и настроенческости
меташизика -   ээээ.. всё само появится..
океан - чтобы в пущино им тоже пахло 
ветер-случай - собраться и написпть что-нибудь взглядово философское 
русский язык - толстую умную книжку про

военная лирика Апполинера - такой сборник, чтобы там было всё что мне нравится, и ничего что не. у него как-то всё или резко одно или другое.
ветер-случай - велосипед
Вырай - крыыыыыылья
трасянка - прочитать о ней умное исследование
мимика младенца - повзаимствовать

Россия - билет в Пущино. революцию ещё можно.
Эдгар По на вокзале - не умирать никогда
влюблённые художники - мммм.. ммм.. ммм.. мя
внезапно успокаиваться - балкон в аб
котята - в пущино
маленькопринцевские распашонки - такую же, но на меня
надежда на Чавеса - пинать с испанским
плакать о времени большевиков - ну можно сборник того парня, кто это написал. и слушать плач и поддерживать в нём.
подножный корм - в пущино!!!
пузырики - любой детскорадовательский подарок
самый алый флаг - путешествовать вместе
языкознание - приключенчески интересных книжек про языки

 
letrym: (bright future)
в первый весенний день
готовясь к первому весеннему дню,
не забудь сказать сладким снам, что ты
обязательно вернёшься, но
наверное, не сегодня.
надень лёгкие кеды
и потренируйся,
как дымки фабрик.
не теряйся,
взлетая.
на старт!
хей!
вжжж!

сосулька
я тоже могу быть тёплой.
вот большие антенны
кажут всем мультики.
а я вкусная.
меня весна
ладошкой
кап-кап.
ням.

хоть что-то в сезон
трава не боится снега.
дали и экскаватор.
такой вот зимний день.
порисовать бы!
мёрзлый песок
ковырять
носком.
здесь
просто
ногтями,
кроссовками
под зимним солнцем
такое! такое!
можно наинженерить.
вот мы строим, строим.
придумываем.
мёрзлый песок
ломает
ногти,
гад!
нами
гордится
мёрзлый пустырь.
рыжая кошка
щурится на песке,
нарисована.
целый город,
океан,
птицу,
мир,
шпаги,
сердечко,
всё на свете
наковыряем.
мы мокрые!
бедные
джинсы.
ай!
больно.
работа.
такая вот
работа
везде
и
всегда
ждёт
нас.
letrym: (lirkey zadumch)
во-первых

поезд, поезд, кыс-кыс-кыс
мы топчемся на ветру и в мире столько всего.

нежность к странствиям и рыжим плечам,
мир попался,
и можно его погрызть,
поурчать
и умчаться вдаль, замирая,
над какой-нибудь линией, или пятном,
над тем, как свет ложится,
натянув одеяло,
бубня под нос
подслушанные стихи.

это город огней и листьев,
мостов и лестниц.
он такой, чтобы в нём жить.

мы нашли чью-то тетрадку,
безлюдный пляж.
надеюсь, никто не обидится, что мы в ней писали?

каждые полчаса над нашими головами
новая книжка в яркой обложке,
наверное, с картинками.
давай, найдём подоконник, чтобы читать их все.

рюкзаку нужен ветер.
и тетрадкам, и чайной бутылке, и книжкам,
и городу,
и нам, и свету, и его одеялу.

во-вторых, я позавчера на скамейке нашёл бумажку, где было написано чо-то вроде 37 str налево направо 6 floor, и стал вертеть её как стихи, и думать что же это чувак пытался донести, и только потом мне пришла свежая мысль, что это просто бумажка с адресом, чтоб найти чёта нужное.

в третьих, иногда расслышивать что в точности поётся в песнях не так уж нужно. напр, я всю дорогу слышал у зимовья "тревога осталась, а гнева не стало" и думал, что это самая лучшая в мире строчка о войне. а там оказывается "тревога отстала, и снега не стало" вообще не пойми про что. но "и почкой набухшей дымится на кухне посткриптум любви в треугольном конверте" всё равно клёво.
а ещё вот у тая был весёлый и доверчивый мальчик, а потом он оказался "дежурным незамеченный". но потом топа летал в космос, и мальчик стал после этого "зелёный и доверчивый", и так таким и остался..

в четвёртых
высокие, как аист на котельной,
мечты о парусах издалека.
конечно, счастье может быть смертельным,
но есть кому сказать о нём. рукав
волнуется, как пойманный мятежник,
зовёт своих и мылится в бега.
я так мечтаю плыть, я так несдержан!
пустынные и буйные ветра,
скупые кисточки. откуда это сердце
берёт густые краски или страх,
что не возьмут? откуда грозовая
скупая яркость? кто мне сбросит трап?
пираты апельсины на привале
жуют, галдят и радуются мне,
и осень долгожданная и алая,
и лучше крыльев нет.

она и правда какая-то по настоящему алая. а маленькой я её решил не называть, потому что она хоть и невысокая, но повсюдошняя.

в пятых
фломастер как собачий нос облизан
и угли от оленьего костра.
сказать, что для меня соцреализм?
когда твой взгляд хороший и не зря.

когда ты прост и точен в обращеньи
с любыми чудесами на земле,
и в революционном продолженьи
действительность как мытый ливнем лес,

как пёрышко, как ты в любимых джинсах,
бумажные снежинки на окне,
удобный и прыгучий, как кросовки
наш новый строй и разнотравье дней.

я думаю о таком примере. вот, скажем, нассали в подъезде. соцреалист напишет про то, как эту лужу уберут советские анимешные уборщицы, а какой-нибуди козёл про что-нибудь своё козлиное, что мы обычно и читаем на тему подъездов и как в них ссут.

ещё я в связи с одним вариантом этого стиха дико страдал что в русском нет белорусского слова сонейка

в шестых - обама!!!!!!!!

а в седьмых мама мне вчера сказала про мою тётю, что та за него, и я стал думать и думать, и решил, что мои родственники не такие уж имбецилы бывают. не только из-за поступивших сведений а вообще такое у меня впечатление почему-то.

в восьмых вот ещё
красится осень,
красятся грозы,
красится ветер,
джарумом пахнет,
бегают крысы,
хлопают флаги,
дышат берёзы,
раньше темнеет,
грею ладони,
жду бутерброды,
мне хорошо так,
я за тетрадкой,
ветер за домом,
вместе читаем,
катится осень
здоровским чаем,
скоро приедешь.
letrym: (shirt)
1- я знаю, ты апрель! я догоню тебя
мы свалимся на целый мир теплынью.
ты крови шум. ты мой безумный лирик.
ты мой опять, распластанный, опять.
ты голос книг, ты запах парусов,
ты лестничный чертёж на синем-синем.
реснички нот и берега бразилий,
травинки шпаг и молния взасос.
ты сердца шум на диких скоростях.
ты смелый и хороший, как гагарин.
и мы как солнце до любых прогалин
дотянемся, ласкаясь и бродя.
ты музыка на пальцах и плечах.
ты карандашный взмах и светлый ливень.
ты кровь в ушах. ты мой всегдашний лирик.
я знаю, ты апрель,
хоть и догнал тебя.

2 - я буду трактористом на дальней планете.
гулять по окраинам городка
с мазутом, лютиками и космодромом.
у нас всё будет устроено просто
речка, лес и вечная стройка,
астрономы и трактористы.
мы будем дышать обыкновенным солнцем,
нездешним не потому что другая планета,
а потому что забрели на окраину.
мы будем прикуривать от него пузатыми линзами,
которые нам дадут учёные собутыльники,
и будем вырезать кораблики для детей.

у нас будет дом, как маленькая лошадка
и большое-большое всё.

3 - гроза всё что нужно сказала вслух.
они идут и мы с ними,
передовые разъезды луж,
серьёзные и смешные.

на водяных лошадках своих,
трогаясь бинтами,
они проносятся и о них,
грея лапки, мечтают.

ветер - конармия. ветер - свой.
он дышит и гладит шею
и строит на крапинках мостовой
бойцов за идею.

мы взяли город.
с собой в кино
на фильм про неуловимых.
и хлеще нот возле мытых ног
ревущие сороковые
ласкаются, как травинки.

я в сквере с берёзками пью лимонад.
мы с ливнем пришли к ним в гости.
а небо не высохнет никогда.
не бойся.
letrym: (gluehwein)
весенние!
смотрите, это я.
иду такой, и звонче хлебной корки.
как старый лётчик
добрый синий снег
сидит себе, волшебный, на скамейке.
он, знаю, бил фашистов под москвой,
в бойцовских котелках кипел по андам,
и парень с перевязанной рукой
его всегдашний ангел.
ну, радист.
товарищ снег! меня зовут андрей.
хочу у вас спросить для стенгазеты -
а правда, что вы есть и на земле
всё хорошо и скоро будет лето?
что волны зря не бьются о причал?
что есть слова, и будет ночь святая?
конечно правда, лётчик отвечал
и таял.
весенние!
смотрите, что принёс
обрывок дейли ньюс, чтоб научил
бросать себя на ветер и не мёрзнуть.
а я не мёрзну.
я принёс привет
от спящего, которому пишу,
что tut vesna i zdorovo to kak!
letrym: (greeeeeeen)
январь - ручка, растёкшаяся в самолёте и первое в жизни сочинённое на высоте, и тай в шубе, безлинзовый, и увидевщий меня уже лезущим обниматься, и я привёз много джарума, и снег сразу растаял, а улечу - вернутся морозы, и деревянности - спичковые и архитектурные, и электрички, и теплыыыынь с травой, и я целый месяц пишу одно сти про эту теплынь, и тайская общага, и чёрные бутсы-электрички-и снова деревянности, и валяться на диване и ходить в душ, и ходить в спутник, мимо берёз и милиции, и садовый - деревянный!! - и плов и шампанское, и печка такая - жестяная! - и синяя футболка с длинными рукавами, и ночь обновленья вод с водопадом, усеванием дороги футболками, шатанием по ветрам, вечным, на целых полночи, и рыжий кот, мяукающий с той стороны улицы, и круглая пицца, и пиво - к каждому пункту, а 24го мы тронулись пальцами и я взял и улетел. ума не приложу, как я мог до этого додуматься, и пильняк, которого я зачем-то дочитал почти сразу после взёта, и отваливающиеся от хреновости скулы на подлёте к парижу, и плакать в туалете пересадочной зоны аэропорта шарль де голль - между прочим я никогда раньше не плакал в туалетах, во всяком случае, в аэропортах, и смски, целый миллион, и я наверное скоро вернусь. 

кстати, мел, и орание ревпесенок сбивающей вьюге, и играние с куклами в аптеке - тоже январь. предпоследний раз, когда мы виделись между прочим, и последний когда масштабно общались.

letrym: (trotsky)
цени, какими смелыми стихами
коты кричат о рыбе и душе.
и, верно, так глядел великий Гаусс,
держа загадку на карандаше.

и, верно, так вылизывался Троцкий,
стуча в сердца глазами вместо гильз.
не понимаю ни единой строчки.
клянусь, какие смелые стихи!

все эти всхрипы, мяу и сопенье
скульптурный сон, дрожание усов -
бессмертные газели, мой соперник,
строфическая правда первый сорт.

и, пробегая под цветущей вишней,
четверолапый думает о том,
о чём и я, и только лыб кавычки
иронию приносят в этот вздор,

в людскую речь, в кошачьи перебранки,
в бессмыслицу, и в смысл, и в суть вещей,
в поэзию. во всякую. по братски.
о мужестве, и счастье и вообще.
letrym: (gluehwein)
джарума осталась пачка без четырёх сигарет
можно бы в принципе написать гениальный роман, но разумней его проявлять
и засвечивать

про то, как те, идущие на крест
встречаются, как соль и чёрный хлеб
с курящими под солнцем и луной,
про новый день, про плечи и про крышу,
про звёзды, где не видно ни одной,
которая не слышит.
про то, как под рубашкой ветер рук.
про то, как под землёй встречают солнце.
взлетающий, как хлам на антресоли,
как водород
взлетающий рассказ,
серьёзный, как ежиный топот ночью,
внимательный, как телескоп чесночный
в окне 13го этажа.
про дикий лук
и как он колет ноги,
про изчезать,
про вглядываться в то
что дальше чеснока и телескопов,
про то, что каждый день вдвоём рискован
чреват полётом в шторм.
про новый день.
про лестницу верёвочную в руку
про красный шторм летящий на сарай.
про ночь пока, что тычет диким луком,
как мать сыра.
про новый день
про пламенную прозу.
про морды по ежиному серьёзных
вождей, поэтов всяких,
про меня,
про то что есть, про то, как целоваться,
гораздо лаконичней
новым дням
я напишу.
придумаю названье.
letrym: (naked freedom)
ура!
ленин родился!
вообще лето уже скоро.

а кому я обещал позвонить, я помню, честно

а веснушки во многих отношениях лучше одуванчиков, потому что не могут же одуванчики расти на физии

мм
вот
letrym: (bright future)
ну ых товарищи камрады
отмечаю день космонавтики очередным удачным стартом на родину
бесконечное всем мяу товарищи
letrym: (pioneer girl)
пришла весна - и наши победили.
кто научил летать на простынях,
тот больше не умрёт, и кто родился,
тот больше не умрёт, и просто нас

так много, если глянуть как-то влево
на плотника, на кровь и на своих,
и тёплый ток небесного гольфштрема
несёт к престолу на своих двоих

того, кто самым голым и согретым
довёз сквозь шторм с единственным веслом
всё, что в нии задумывал асклепий,
всё, что поэт выстраивал в псалом,

и то, что галилейские крестьяне
ловили в звёздах над своим гумном,
и что звезда, которая застряла
у нас, плела на языке родном,

и то, что говорила магдалена,
когда они вдвоём шли через парк,
и то, что сроком позже скажет ленин,
и краснофлотцы вздыбят второпях*,

всё, что отцы и мать читали в детстве,
всё, что он сам придумал за игрой,
всё то, чему от нас таких не деться,
пока две тыщи лет он держит строй.

* автор этих строк меньшевик и оппортунист, поэтому он и написал "второпях"
но, вообще-то, хотя он и меньшевик, и оппортунист, смысл и значение великой октябрьской социалистической революции он понимает.
letrym: (springocean)
жестянка, лазурь, босоногая снежность,
страховочный ветер, пожарный пролёт
прижались и дышат, как будто бы невесть
какая эпоха из них настаёт.

как будто бы чёрти чего вырастает
из первого взгляда, шагов и щелчка.
теплее, чем цитрусы дальних италий,
жмут руки, встречаясь, поэт и алкаш.

и знают, что завтра - не завтра, а нынче,
докурим и завтра, и так каждый час,
и знают, какая была Беатриче
и что там должно между рёбер стучать.

и просто проходят, как дни и недели,
рассеянно лапку пожав четвергу,
и дышат, шипя, выбираясь из терний,
чтоб просто зажечься и жить наверху.

когда-нибудь их астрономы откроют,
сквозь камешек с дыркой на мир поглядев,
не город - парковка уехавших кровель,
и каждый пустырь - половецкая степь.

я тоже теряюсь в степи, незасёдлан,
и верю, минуя пожарный пролёт,
что яркость лучей и снежинки в кросовках
растроганный бог для меня приберёг.
letrym: (uncertain)
я вообще считаю что ни один человек будь он хоть контрабандный ангел не может ответить на вопрос какая нынче погода
погода непредставима, необъятна и неподсудна
погода - принцесса междометий
говорить о погоде не употребляя междометий - преступленье против языка, сердца и человечества
ура
letrym: (darkpoet)
просто как-то полмира в краске,
у погоды повязки нет.
чтобы в краске не потеряться,
завари прошлогодний снег
и ходи со всегдашней чашкой,
лепестки ей ловя как в кадр,
и учись, дыша на костяшки
направлять небесный фрегат
можно встать и лететь на солнце,
синий свет, как рукав, прожжён,
ни цветок, ни голос не сорван,
мягкий чай нас всех сбережёт.
letrym: (teaaaaaaaaaaaaaa)
а быть бы как март горячим,
солёным, как гололёд,
как компас нагрудный зрячим,
простым как 'мм?' и 'вперёд!'
заманчивым, будто завтра,
надёжным как плед у скул,
как мой оберег глазастым
ручным как калейдоскоп.