мы спина к спине у мачты

у меня от долоева

облако в маске
молодая научная сотрудница бьётся над разгадкой одного атмосферного явления, которое с недавних пор угрожает планете неурожаями и вызывает депрессии у людей. по ходу действия она знакомится с девушкой, и однажды та выдаёт своё иномирское происхождения и негуманоидную природу - по сути она - облако, а то атмосферное явление - результат их деятельности. но насчёт неурожаев и депрессий это правительство подтасовывало факты. дальше следует экологический гон, распространение иномирских технологий, революция и всеобщее щастье.

люди окраин
где-то на краю галактики цивилизация разумных крыс. поразительная и прекрасная крысиная культура, серьёзно и без ёрничества описываются музеи и университеты, общественные проблемы и быт. в заброшенных домах и в канализациях заводятся отвратительные паразиты - люди. их травят, отстреливают, но всё без толку. какая-то пространственнно-временная хренотень делает возможным сообщение (не космическое)* с другим краем галактики, с землёй. и четыре расы ищут общий язык.  

*потому что я придерживаюсь мнения, что совершать дальние космические путешествия может только коммунистическое человечество, а здесь речь идёт о проблемах, которые будут к тому времени уже решены.

сколько ног у паука?
злая волшебница проходит под окнами детской художественной студии, где кирилл и валя спорят о том, сколько ног рисовать пауку. а может и нормальная волшебница, только выросла при феодализме и пауков очень любит. "ах вы гадкие дети!, говорит она, - пусть у кирилла у самого будет шесть ног, а у вали десять! и отправляйтесь в таком виде с страну Энтомологию! может вас там и расколдуют". ну, ноги, конечно, лишние удалили, волшебницу перевоспитали, а Энтомология стала на путь социалистического развития, но сначала было много приключений.

вот, если кому надо названия, говорите.

(детектив глотают с какао или апельсиновым соком,
но сам он - морская губка или кирпич под дождём)
вот бы нестись в туман как детектив,
наган в лицо встречать полуулыбкой,
смотреть на музыкантов улиц гибких
в испарине, как будто их мотив.
(рубашка прилипла, потому что я никогда такого не слышал,
каждый вечер никогда такого не слышал)
куда-нибудь, плаща не захватив,
так мокро, будто я внутри улитки.
(может быть, какао или сок пьют в ванне,
солнечной оттого, что её вымыли,
лунной от серебряных мыльниц)
историей, как шоколадной плиткой,
хрустеть и помогать ей обрасти
любыми городами с детективом
(человеком, лучом, крысой, глазастым троллейбусом)
его решеньям, вкусным, как гвоздика
(и неожиданным, как веточка гвоздики из сладкого пирога)
не буквами, а кошками бродить,
ресничку в мгле бескрайней находить,
нестись в туман, высаживаться тихо
(подоконник - берег, скамейка - берег, губы и острова)
и ни за кем своим не уследить.

те, кто считает, что вера в инопланетян это как вера в бога почему-то забывают, что вера в отсутствие за пределами нашего социума разумных существ - ещё более древний и дикий предрассудок. если чукчи и полинезийцы в конце концов узнали, что не только они - люди, узнаем и мы.
так и надо говорить, не "прилетят инопланетяне", а "прилетят люди".

удивляет, насколько мало принимается самоочевидное казалось бы утверждение, что летать между звёзд может только коммунистическое общество. так же, как летать по солнечной системе - позднекапиталистическое, плавать по океану раннекапиталистическое/позднефеодальное итд. поэтому никто нас геноцыдить не будет, тем более что люди коммунистического общества неэтичные цыники и знают, что от геноцыда удовольствие на пару лет, а от сотрудничества польза на миллион. и падать в обморок от нашего дерьма они тоже не будут. падать в обморок от дерьма это нужно чистой публике, чтобы подчеркнуть свои привилегии "ах, эти ужасные ктонибудь!". а у коммунаров привилегий нет и подчёркивать им нечего, наши траблы - их траблы, потому что какая разница.

поэтому, кстати, ненавижу параноидальный расизм мираполдня. только ефремов, только хардкор!

и гарри гаррисон
догнать и перегнать прошлый век.

тексты надо оценивать не по формальным признакам, а по изменениям, которые происходят с адресатом.
например от манифеста опум хочется идти и драться, чтобы такие девочки писали наконец о звёздных экспедициях, а от писанины, скажем, рыбакова - сидеть и обтекать любовью к таким хорошим высветляющим свою душу убийцам и говноедам.
раньше я очень любил рыбакова, а потом понял, что говорить о том, что плохихлюдейнет можно только с одной целью: гордиться собой не меняясь. ну и тонны дерьма про женщин и революционеров доконали. про всех людей. и я не согласен с йеной, что ранние вещи лучше, и "доверие" - пренаивное обсирание коммунизма от полной невозможности консерватора вообразить свободных людей не инфантилами, и в "дёрни за верёвочку" девочка обустраивает гениального художнега. прочитал вот только что воспоминания панаевой о некрасове, чернышевском и всех остальных и понял какой мудак этот рыбаовский главгер и подобные ему типы.
а ещё, раз уж о литре разговор, франкла многие понимают тоже по-рыбаковски. хорошие эсесовцы, мол, бывают. а книга на самом деле про то, как бороться,если нечем, про покуда во рту слюна - вся страна вооружена, а не про хорошесть эсесовцев.

а нахуя делать антропоморфных роботов? вот вообще?
почему не писать про самоочищающийся пол вместо робота-уборщика, про одежду и посуду, которые можно сжигать после использования без вреда для экологии вместо роботов-прачек и посудомоек? зачем надо, чтобы мороженное протягивал манипулятор, похожий на человеческую руку? это как вместо мобильников выдумывать голубей на батарейках.

про филистерский говносборник "нас всех завоюют пидоры" все слышали, наверное.
и я вот подумал, что тему то его авторы выбрали для себя правильную. надо писать про то, чего боишься. только честно, а не изобретая рационализации и не называя страхи здоровьем и здравым смыслом.
вот то что я постоянно гомоэротичу это не очень правильно. хотя и элементы преодоления до сих пор есть, но в стихах они всегда есть. к тому же, не все так привыкли к геям как я, поэтому оно всё таки полезно. но мне зачем, я себя и так не боюсь, по крайней мере в этом качестве. я боюсь, например, вживления чипов, электронного мозга, клонирования даже немного опасаюсь. это стыдно, так же как бояться холодного обливания или радужных флагов - тем, для кого они как ледяной душ. нет, нет, позор воспевать привычное. кресло надо рубить в щепки, если уж угораздило усесться, а с камином играть в муция сцеволу.
противопоставление с филистерами должны быть не: вы не любите геев, а мы любим, а: вы свои страхи лелеете, а мы свои разбиваем.

а вот мне в связи с движением за реальную демократию, оккпайуоллстрит итд вспоминается мой самый любимый рассказ дж. родари, потому что города это их кошки.

 Послания полетели также котам в  Трастевере,  бродячим  кошкам  римских
пригородов, а также котам среднего сословия, на случай если  они  пожелают
присоединиться, забыв на время свое изысканное меню, пуховую  подушечку  и
бантик на шее. Встречу назначили в полночь в Колизее.
   - Великолепно! - оказал кот-синьор Антонио. - Я был в Колизее  туристом
и просто посетителем, но котом еще никогда не  был.  Это  будет  для  меня
новый волнующий опыт.
   На следующее утро посмотреть Колизей явились американцы -  пешком  и  в
машинах, немцы - в автобусах и старинных  фаэтонах,  шведы  -  с  кожаными
мешками через плечо, жители Абруцци -  с  тещами,  миланцы  -  с  японской
кинокамерой. Но никто ничего не  смог  увидеть,  потому  что  Колизей  был
оккупирован котами. Заняты все входы и выходы, арена, лестницы,  колоннады
и арки. Почти не видно было древних камней - повсюду только кошки и кошки,
тысячи кошек. По сигналу Рыжего Разбойника  появился  транспарант  (работы
учительницы  и  синьора  Антонио),  на  котором  было  написано:  "Колизей
захвачен! Хотим звезду Кот!"
   Туристы, путешественники и прохожие,  которые,  остановившись,  забыли,
что им надо следовать дальше, с восторгом  зааплодировали.  Поэт  Альфонсо
Кот произнес речь. Не все поняли, что он хотел сказать, но один только вид
его убедил всех, что если поэт может быть Котом, то уж звезда  и  подавно.
Начался большой праздник. Из Колизея отправились  коты-посланцы  в  Париж,
Лондон,  Нью-Йорк,  Пекин,  Монтепорцио  Катоне.  Агитацию   решено   было
проводить в международном масштабе. Предусмотрено было захватить  Эйфелеву
башню, Биг-Бен, Эмпайр Стейт Билдинг, площадь Небесного Согласия, табачную
лавку "Латини" - словом, все самые известные  места.  Коты  и  кошки  всей
планеты обратятся к астрономам со своим призывом на всех языках. И в  один
прекрасный день, вернее, ночь, созвездие Кот засияет собственным светом.
   В ожидании новостей римские коты и кошки разошлись  по  своим  "домам".
Синьор Антонио и кошка-учительница тоже поспешили на  площадь  Арджентина,
строя по пути новые планы захвата.
   - Как было бы хорошо, - мечтал он, -  если  бы  вокруг  купола  святого
Петра стояли кошки с поднятыми вверх хвостами!
   - А что бы ты сказал, - спросила учительница, -  если  б  я  предложила
занять Олимпийский стадион в тот день, когда там будут  играть  футбольные
команды Рима и Лацио?
   Синьор Антонио хотел было сказать: "Потрясающе!"  -  с  восклицательным
знаком, но не успел произнести и полслова, потому что услышал  вдруг,  как
его зовут.

я офигенно люблю некрасова, но "русские женщины" это фейл, особенно вторая часть.
как можно было эту боевую, бодрую книжку превратить в какую-то невнятную муть не то пралюбофь, не то про христианство?
содержание записок волконской - товарищи приехали к товарищам и не ради семейных ценностей и прочей хуйни, а для того, чтобы продолжать борьбу (добиваться человеческих условий, жить, писать, трахаться, общаться с сибиряками). невозможно любить человека и не понимать то, из-за чего, он рисковал жизнью, не бороться вместе. не было никаких жён декабристов, были просто декабристы, мужчины тоже не все участвовали в вооружённых выступлениях, но их почему-то мужьями декабристок не обзывают.
между "пикником на обочине" и фильмом "сталкер" примерно такое же соотношение, правда и "пикник" хуже "записок" и "сталкер" хуже "княгини волконской" некрасова, но схема такая же - вместо рассказа о хорошей драке и упорной борьбе нытьё о вечных кликушеских ценностях.
"звезда пленительного счастья", кстати, тоже идиотский фильм ни о чём, праэпоху, про кавалеров, про дам. книжка гораздо лучше.

дождь начинается в ресницах.
его поднимает солнце из океанов психик,
из-под тысячи атмосфер старого мира.
с нержавеющим пафосом, с пенопластовым настроением.
вечер опускается быстрее, чем затаить дыхание.
дождь убегает с фонариком быстрей, чем щёлкают кеды.
но, когда губы трескаются от гнева
и удушающего бессилья,
кто-нибудь подходит к окну
и начинает плакать.